«Улисс» в русском зеркале - Сергей Хоружий

Портрет художника

Лекция, прочитанная на Джойсовском семинаре «Ulysses: step by step» в Челябинском педагогическом университете 28.03.97

Добрый день! Я очень рад говорить о Джойсе в столь обширной аудитории. Хотя это обстоятельство будит у меня и сомнения – Джойс автор не площадной, автор для индивидуального пользования и камерного восприятия. Воспринимать его в массово-коллективном порядке довольно трудно. Тем не менее попытаемся.

Дмитрий Владимирович[57] сказал уже, что по одному только роману этого автора во многих городах мира, так же как и в вашем городе, существуют постоянно действующие семинары. Как ясно отсюда, это книга, в которую можно вчитываться без конца, всего о ней не скажешь. Существуют горы литературы. Конечно, и моя лекция не будет полным, исчерпывающим рассказом об этом романе, и уж тем более о творчестве Джойса вообще. Но мы и не будем стремиться к полноте. Когда я думал о теме для нашей встречи, мне показалось небесполезным выделить и обсудить некоторый лейтмотив или ключ, некую сквозную нить, которые даже для малознакомых с Джойсом создали бы представление о том, что, собственно, сделал этот человек, к чему он стремился. «Улисс», разумеется, главная вещь, главный роман, – и не только в творчестве Джойса, существует авторитетное мнение, что это главный роман всей прозы ХХ столетия. Но, тем не менее, в контексте и в русле литературных трудов Джойса это была не первая и не последняя вещь. Она встраивалась в единое задание, которое Джойс перед собой ставил, и которое он цепко и пунктуально выполнял.

Что ж это за задание, из которого перед нами выступает Джойс вообще, Джойс в целом? Как ни странно, все горы написанной о Джойсе литературы почти не задаются таким вопросом, и мои рассуждения об этом будут на добрую долю импровизацией. Я подумал о краткой формуле, которая обняла бы все это джойсовское задание – задание, что он стремился выполнить не только в «Улиссе», но и в том, что предшествовало этому великому роману, и в том, что последовало за ним. И мне показалось, что мы можем не мудрствуя лукаво найти у самого Джойса такую формулу, которая возникла у него на самых ранних этапах, задолго до «Улисса», и впоследствии пребывала с ним до конца как его постоянное задание.

1

Мне показалось, что именно такой формулой для Джойса может служить название одного очень раннего этюда, который он написал, – «Портрет художника». Присутствующие, должно быть, слышали про ранний роман Джойса, который предшествует «Улиссу» – «Портрет художника в юности». Но еще прежде этого романа Джойс написал несколько страничек, которые носили название «Портрет художника». Как я попытаюсь показать, этот этюд, вместе с его названием, и задал Джойсу, по существу, всю его программу на будущее. Формула, как часто в жизни бывает, явилась счастливою случайностью. Джойс даже не сам придумал ее. У него был трудный период писательского становления. Сначала он написал удачливо, с разгону, несколько первых прозаических вещей, еще не очень задумываясь, чем и как он желает быть как самостоятельный, никого не повторяющий автор. Но затем уяснилось, что задачи самостоятельного творчества никуда не ушли – после этих удачных опытов прозы, заслуживших в Дублине похвалы, еще все-таки предстоит себя найти. Последовали трудные поиски – он не знал ни как писать, ни о чем писать. И потому обратился к младшему брату Станиславу, постоянному литературному собеседнику – де, брат, не знаю о чем писать и как писать. Дай мне какие-нибудь темы. Какие закажешь, на те я и буду сочинять. – И тот ему дал несколько тем, как задают темы школьного сочинения. Одним из заглавий в этом списке Станни стояло – «Портрет художника». Джойс выбрал из всех вариантов брата именно этот и написал залпом за один день, 7 января 1904 года, около десятка страниц. Получился странный, смутно написанный текст, в котором и были заложены все ключи Джойса, каким мы его знаем, Джойса – классика нашего столетия. Как постепенно выступало в ходе творческой жизни классика, предложенная его братом формула была очень емкой. Она уже несла в себе все узлы, все нити, которые потом Джойс будет распутывать всю жизнь.

Итак, портрет. Произведение искусства. Речь, совершенно ясным образом, идет о создании некоторой художественной формы – формы художественного предмета. Ставится эстетическая задача написания портрета.

Портрет – жанр, всецело связанный с человеком, обращенный к человеку и своим содержанием, и назначением. В нем, в его исполнении, встречаются, сопрягаются между собой художественные, эстетические проблемы и проблемы человека, проблемы личности. Портрет обращен к личности. Он не обязательно в плоской, фигуративной манере изображает некую конкретную личность, но в любом случае, по самому жанру он связан с задачами или загадками личности. Что значит представить личность как художественный предмет, как предмет портретируемый? Занимаясь портретом, необходимо, во-первых, выбрать определенные структуры художественного предмета, художественной формы; во-вторых же, надо учесть что в качестве предмета избирается человек, личность. И, стало быть, исполнить портрет означает найти и формы личности, формы антропологические: найти, в чем, как оформляется, выражается, конституируется личность. Этот другой вид формы тоже входит в задачу «портрета». И, наконец, речь у нас идет о портрете художника. Что-то привносится и этим – что?

Из этой постановки вопросов уже явственно выступает тот подход, тот взгляд и на художника, и на человека, и на задачу творчества и эстетики, что станут программными для всей деятельности Джойса. Что делает художник? А художник как раз и претворяет человеческий материал, материал личности, формы личности, если угодно, – в искусство, предмет художественный. Для современного, всем нам близкого структурного мышления это очень естественно представляется как некая универсальная задача в области формы. Требуется взять систему человеческих форм, форм личности, антропоформ, и претворить эти формы в формы эстетические, в портрет. Путем чего? Путем творческого акта. Творческий акт, самовыражение художника предстает здесь как деятельность, которая устанавливает определенное соответствие. Сначала отдельно существует эстетика, отдельно существует антропология (теория личности, психология…) – все это абсолютно разные области. А вот художественная задача, при подобном подходе, как раз и видится как задача, которая неким творческим актом – актом творения, сотворения из ничего, из несуществующего, – совершает претворение структурных форм личности, форм человеческих в формы художественные. Так из одной лишь формулы «портрет художника» возникает цельная художественная программа. Речь идет о том, что во Вселенной существуют художественные формы, эстетические формы (как говорят в философии, ноуменальные: умопостигаемые, идеальные формы), формы художественного предмета, формы прекрасного. Наряду с ними существуют природные формы, в которых мы воплощаемся (как выражается философия, феноменальные, совсем другие), мир нашей практики, сырой эмпирической человеческой реальности, где мы себя ощущаем и осуществляем. И есть нечто таинственное, что именуется «художник». Вот он придет, и между этими двумя системами совершенно разных форм установит, созиждет связь. Да не простую связь, а обнаружит и докажет, выявит тождество этих форм друг другу. Как выражается теория, он установит изоморфизм этих двух структур – структур человеческих и структур эстетических, – и притом установит не математическим доказательством, а непостижимым актом творчества, в котором вся его, Художника, суть и нутро, весь он: установит связь, если угодно, собой: «своею кровью склеит…» И вся эта столь глубокая программа скрывается за простой и краткой формулой «портрет художника». Задним числом мы можем сказать, что творчество Джойса это и есть не что иное, как реализация этой программы – осуществление «портрета художника». Весь, в главном, ход, всё содержание этого творчества можно увидеть и прочесть как серию опытов – ранний портрет художника, следующий и так далее, вплоть до самой последней, невообразимо темной, нечитаемой книги «Поминки по Финнегану». Если всерьез воспринять эту намеченную мной логику, можно и эту книгу увидеть как последний опыт «портрета художника». И в сегодняшней лекции я попытаюсь очень кратко очертить перед вами эту последовательную серию Джойсовских опытов портрета.